РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ В.М. ШЕВЫРИН ЗЕМСКИЙ И ГОРОДСКОЙ СОЮЗЫ (1914–1917 гг.) Аналитический обзор Москва–2000 ББК 63.3 (2) 524 Ш37 Серия “Отечественная история” Центр социальных научно-информационных исследований Редактор обзора — канд. ист. наук А.А.Твердохлеб Шевырин В.М. Ш37 Земский и Городской союзы: 1914-1917 гг. Аналитический обзор /РАН. ИНИОН. Центр социальных науч.-информ. исслед. — М., 2000. — 64 с. — (Сер. Отечественная история). — Библиогр. ISBN 5-248-01351-8 В обзоре рассматривается история Земского и Городского союзов. Они внесли значительный вклад в военные усилия России в 1914-1917 гг. и стали в ходе войны очагами оппозиции самодержавию. ББК 63. 3(2) 524 ISBN 5-248-01359-3 © ИНИОН РАН, 2000 2 СОДЕРЖАНИЕ Введение.........................................................................................................5 Земский и Городской союзы от “Патриотического подъема” до “Патриотической тревоги”................................................................13 В первых рядах оппозиции................……………………………………32 В российской катастрофе...........................................................................49 Заключение..................................................................................................56 Список литературы.....................................................................................58 3 ВВЕДЕНИЕ Один из многих парадоксов историографии, причем парадокс очевидный, — это судьба в ней Земского и Городского союзов, судьба неприкаянная, обойденная должным вниманием исследователей, несмотря на все “задатки” того, что эта судьба могла быть совершенно иной, — завидной. Завидной потому, что изучение истории союзов не только дает возможность уточнить и понять социальные и политические процессы, происходившие в российском обществе в 1914-1917 гг., характер его конфронтации с властью, но и открывает удивительные перспективы постижения всей драматической истории нашей страны в XX столетии. И это вовсе не преувеличение. В ходе войны союзы выдвинулись на политическую авансцену страны. Их первый историограф М.Д.Загряцков уже в 1915 г. — через год после их образования — называл союзы “интереснейшими социальными организациями”, имеющими “чрезвычайно важное значение, так как они являлись “признанным центром общественной самодеятельности”, группирующим около себя живые общественные силы, и единственной формой, в которой “допускается деятельное участие русского общества, как такового, в переживаемых великих событиях” (36, с.7, 23). И по мнению современного историка Н.Г.Думовой, осенью 1915 г. “союзы оказались во главе оппозиционного движения прогрессивной общественности” (30, с.48). Это лидерство стало отнюдь не “платоническим”. Н.И.Астров, инициатор создания Всероссийского союза городов (ВСГ), влиятельнейшая фигура в Союзе городов, в середине октября 1917 г. на VII съезде ВСГ признавал, что “союзы сыграли видную роль в деле освобождения от самодержавия”(6, с.1). Характерно, что задолго до этого на заседании ЦК кадетской партии 5 сентября 1915 г. говорилось о том, что “центр внимания должен быть перенесен на Земский и Городской союзы”, выросшие “не с разрешения власти, а как 4 органический процесс развития общества”, их “голос будет голосом всей страны”. На том же заседании лидер кадетов П.Н.Милюков высказался за то, чтобы партия поддержала те предложения, которые должны выдвинуть Городской и Земский союзы на предстоящих съездах (72, т.3, с.163). Как свидетельствовал коллега П.Н.Милюкова Н.В.Некрасов, к концу 1916 г. дело дошло до прямых переговоров земско- городской группы и лидеров думского блока о возможном составе власти “на всякий случай”(102, с.228-229). У “правых” деятельность союзов вызывала приступы идиосинкразии, и один из их лидеров, Н.Н.Тиханович-Савицкий, в письме царю от 20 января 1916 г. настаивал: “Необходимо уничтожить Городской и Земский союзы и военно- промышленные комитеты — эти гнезда революционной пропаганды и объединения. Гучкова, Львова, Челнокова, Коновалова надо убрать, как коноводов подготовляемого переворота” (69, т. 2, с.546). В телеграмме, направленной в организации правых от 17 января 1917 г. он взывал к ним: “Настойчиво, многократно, неотступно требуйте от правительства теперешнего Главного Московского комитета Союза земств и городов замены его лицами по назначению от правительства, с одновременным переводом всего союза на военное положение” (69, с.612). Определенно считались с союзами и “левые”. И не могли не считаться. А.Г.Шляпников писал об их “громадном значении в делах обслуживания нужд войны”. Земский и Городской союзы и военно-промышленные комитеты объединили вокруг себя всю так называемую “цензовую” часть России. Им удавалось и “черпать организаторские силы из среды демократической интеллигенции, а через нее иметь опору и в самой толще народа” (98, ч. 1, с.277). В сентябре 1915 г. Мартову даже казалось, что “новая борьба за власть начата ... при гегемонии торгово-промышленной буржуазии” (53, с.55-61, 63). То, что либеральная буржуазия своей оппозицией самодержавию способствовала его низвержению, признавал и такой ее неистовый критик, обличавший ее “контрреволюционность” и тяготение “к сделке” с царизмом, как В.И. Ленин. Уже в эмиграции многие видные либералы каялись, что они своей деятельностью “раскачивали лодку”, приближали революционный взрыв, хотя и стремились его предотвратить. К “взрыву”, разумеется, были причастны не только либералы. Существовали глубокие, объективные причины краха самодержавия (91, с.137-138). Начавшийся в 1917 г. процесс распада Российской империи был расплатой за недальновидную политику, проводившуюся династией и 5 бюрократией, не осознавшими национальных интересов страны. И в России не оказалось достаточных общественных сил, чтобы предотвратить неконтролируемый распад единого государства. Более того, и в либеральных кругах преобладала тенденция к захвату политической власти без учета всех возможных последствий (77, с.8). Последнее подчеркнуто в недавно вышедшей книге “Россия. Государственные приоритеты и национальные интересы”. Эта книга необычна “компаративистским” подходом ее авторов к причине распада государства: “В конечном счете история сыграла с коммунистами ту же “шутку”, что и с царскими бюрократами”. Ни в начале XX столетия, ни в его конце общественно-политические силы не влияли на принятие политических решений: для этого не было основных “условий” — представительной демократии и правового государства, гражданского общества. Выдвинув в качестве первоочередного приоритета укрепление военной мощи СССР, советские лидеры не соотносили затрат с внутренними возможностями и потребностями страны. В результате проблема “национальных интересов России” была не только не решена, но даже не поставлена, а “политика экономических и социальных дисбалансов привела к новому распаду, на сей раз советской империи” (77, с.9). Пожалуй, можно утверждать, что по своим политическим результатам Первая мировая война для России окончилась тем же, чем “холодная война” для СССР. В 1917 г. рухнули и царское правительство, и Временное правительство, появилось советское — возник новый строй. Его “зодчий”, В.И.Ленин, сделал соответствующий “реверанс” в сторону “генерального режиссера” революции: “Не будь войны, Россия могла бы прожить годы и даже десятилетия без революции против капитализма” (49, т.32, с.31). И здесь с “вождем пролетариата” соглашались по сути и его политические антиподы. Депутат Госдумы В.А.Маклаков был уверен, что “не произойди в 1914 г. европейской войны, Россия могла бы продолжать выздоравливать без потрясений” (52, с.411). Война так завязала экономику, социальные и политические проблемы, что разрубить этот “гордиев узел” смогла лишь революция. Как “сплелся” этот узел и почему понадобилась “историческая хирургия” — меч революции, чтобы разрубить его, дает представление и история союзов, Земского и Городского. Возникшие на гребне “патриотического подъема”, без тени претензий на какую-либо политическую роль в стране, и движимые лишь желанием посильно участвовать в помощи раненым и беженцам, они постепенно расширили свою деятельность, превратившись в мощный источник всесторонней помощи армии, излучающий и политическую энергию. Само расширение их военно-хозяйственных функций сознательно, хотя и не без раздражения поощряемое правительством, 6 свидетельствовало о слабости экономики, не выдержавшей сверхнапряжений военного времени. Но и усилия этих организаций не спасли положения. Слишком разболтан, разрегулирован был хозяйственный механизм государства, которое было захвачено войной на самой стремнине модернизации. В перестройке была и социальная структура общества со всеми своими конфликтами, так яростно вырвавшимися наружу в революцию 1905- 1907 гг. Не исчерпанные реформами в предвоенные годы, под влиянием поражений и тягот войны и разочарования населения самим ее ходом, они ожили с новой силой, грозя еще большими смутами, чем это было в 1905 г. Внутренняя политика самодержавия усугубляла тяжелое положение страны, не без основания видевшей в августейшей семье и в бюрократии главных виновников надвигавшегося голода. Союзы, аккумулировавшие в себе все социальные слои населения, выплеснули это недовольство. Слабеющая бюрократия чинила препоны расширявшейся деятельности союзов и стремилась не допускать “фильтрации” общественных деятелей во власть. Можно сказать, что в деятельности союзов отразились объективные и субъективные факторы, определившие не только судьбу России в 1914-1917 гг., но, хотя и в ином историческом контексте, и судьбу страны в XX столетии. В самом деле: уже война 1904-1905 гг. привела к революции 1905-1907 гг., заметным изменениям в государственном строе. Она резко выявила неэффективность экономики, усугубила социальные и политические противоречия, столкнула общество и власть и ослабила эту власть настолько, что становилось реальным изменение государственного строя. Не в последнюю очередь и из-за субъективного фактора — политической заскорузлости и близорукости политики правящих верхов и в 1904-1905 гг., и в 1914-1917 гг. Это в полной мере можно отнести и к последним годам существования “советской цивилизации”: “перегрев” экономики из-за гонки вооружений, ставший возможным и в силу характера взаимоотношений общества и власти, был таков, что “холодная война” по своему конечному результату — смены государственного строя – вполне сопоставима с войной 1914-1917 гг. Казалось бы, что особняком стоит Отечественная война 1941- 1945 гг. В определенном смысле это, действительно, так. Но это “обратный пример”, подтверждающий “правило” — политический итог других войн в истории России XX столетия: русско-японской, Первой мировой и “холодной войны”. Известный деятель Земского союза, член ЦК партии Народной свободы А.И.Шингарев говорил в сентябре 1915 г.: “После севастопольского грома пало 7 русское рабство. После японской кампании появились впервые ростки русской конституции. Эта война приведет к тому, что в муках родится свобода страны, и она освободится от старых форм и органов власти” (56, с.566). В 1941-1945 гг. экономика страны выдержала неимоверные напряжения войны. Сыграли свою роль и реформы — индустриализация и коллективизация. Общество в социальном отношении стало более или менее четким и нивелированно-однородным: рабочие, крестьяне, интеллигенция, а в политическом — “небудированным” — “брóдящего фермента” в виде партий и других политических организаций, противостоящих власти не было. Оппозицию “выкорчевали” репрессии 1920-1930-х годов. Власть вела себя уверенно и имела поддержку “снизу”. В итоге — победа в войне, не только укрепившая на время государственный строй, но и способствовавшая его “экспорту”. Проблема взаимоотношений общества и власти в ходе войны актуальна и в современной обстановке, когда ведутся локальные войны в границах российского государства, в “горячих точках”, не менее опасные, чем “внешние”, и когда экономика, общество, власть, особенно “связка” последних, испытывают сильное воздействие фактора войны. Все это диктует необходимость пристально вглядеться в прошлое, в такую яркую и поучительную его страницу, как история Земских и Городских союзов, “Земгора” — “камертона” российского общества в роковые для нашей страны годы. К сожалению, эта страница в книге отечественной истории по сути еще “не прочитана”. Это с печалью констатировал еще в 1941 г. А.П.Погребинский (“история союзов земств и городов совершенно не изучена и не освещена”) (66, с.39). В начале 1990-х годов оценка степени этой изученности чуть-чуть меняется: деятельность союзов в исторической науке “малоосвещенная” (94, с.118-119). В 1992 г. А.В.Асташов склонялся к тому, что их роль “в жизни страны до сих пор достаточно не выяснена” (4, с.169). Эти исследователи были вправе так заявлять хотя бы потому, что не было опубликовано ни одной монографии о деятельности союзов. Но при всем этом почти в каждой работе по истории России периода Первой мировой войны в том или ином контексте упоминаются союзы. Более того, есть статьи и диссертации, посвященные союзам (3, 4, 94, 99, 101). Но в целом, историография союзов весьма “худосочна”. Естественен вопрос, чем объяснить ее “анемичность”? Явное несоответствие этой “начальной” историографии, действи- тельной истории союзов, игравших заметную роль в событиях 1914-1917 гг., 8 вполне объяснимо. Особенно в ее первый, дореволюционный период, когда функционировали союзы. Так, о Союзе городов в одной из публикаций 1916 г. говорилось: “Еще не пришло время дать полный отчет о деятельности ни союза городов, ни его отдельных органов. Вся наша общественная организация в действии, все силы направлены на помощь армии и на устройство тыла, способного обеспечить армии победу; в этих условиях нет и не может быть времени для спокойной оценки творимой работы, для всестороннего отчета в действиях, к которым призвали союзную организацию мировые события. Мы вынуждены пока дать лишь общие очертания той огромной, разносторонней и все расширяющейся работы, которою были захвачены все органы союза” (59, с.III). Есть лишь три небольшие работы М.Д.Загряцкова и А.Н.Колесникова, соответственно о Земском и Городском союзах. В них показано образование этих организаций и схематично изложена их деятельность, которая оценивается весьма высоко (35,36). Тогда же в свет вышли и первые очерки о союзах, составленные в их отделах, и доклады лидеров о деятельности союзов, прежде всего Н.И.Астрова. Но эти сочинения относятся скорее к разряду исторических источников. А дальше был 1917 год со всеми вытекающими для историков идеологическими заповедями. Удивительно еще, что появлялись работы, в которых речь шла и о союзах. Жаль, однако, что и эти ценные крупицы не всегда оцениваются должным образом. В 20-е годы история союзов затрагивалась чаще всего в экономических трудах — В.И.Гриневецкого, Л.Рудого, Я.М.Букшпана и др. (9, 25 и др.). Здесь уже очевиден “разброс” мнений в оценке деятельности союзов: от признания масштабности, широкого размаха работы союзов, их значительного вклада в развитие военной экономики и большой помощи фронту, раненым и беженцам до утверждения о скромной лепте союзов в военные усилия страны. Профессор Я.М.Букшпан в своей капитальной работе “Военно- хозяйственная политика”, вышедшей в свет в 1929 г., что называется, открытым текстом писал: “Земский и Городской союзы выросли в целую “державу”, дополняющую правительственный аппарат и конкурирующую с ним” (с.206), а в одной из современных статей была замечена в его работах тенденция, указывающая якобы на незначительную роль военно-хозяйственных организаций, и автор статьи как бы противопоставляет Я.Букшпана М.Боголепову, В.Гриневецкому, Л.Рудому, — ученым, которые “сильно преувеличивали значение” этих организаций (101, с.35). 9 В 40-е годы лед тронулся: в 1941 г. появились статья А.П.Погребинского, диссертация С.Л.Гисина. Н.П.Погребинский впервые в советской литературе дал не только абрис экономической, но и политической деятельности союзов, С..Л.Гисин проследил процесс зарождения политической оппозиции Земского союза самодержавию, выдвинул свою периодизацию, этапы этой оппозиции (с возникновения до Февральской революции). Когда же ослабли идеологические скрепы, историки стали писать о союзах и больше, и разнообразнее. С середины 50-х и до конца 80-х годов было издано немало работ по истории экономики России, по истории Февральской революции, по истории российской буржуазии, в которых, обычно в рамках темы, заметное место отводилось и деятельности союзов. Именно в этот период вспыхнула полемика о степени оппозиции царизму либеральной российской буржуазии, в том числе Земского и Городского союзов. Слова Е.Д.Черменского о том, что в историографии “еще не выработана единая точка зрения по вопросу о степени оппозиционности в годы Первой мировой войны”(92), слишком мягки для характеристики той острейшей дискуссии, которая велась В.С.Дякиным, А.Я.Аврехом, В.Я.Лаверычевым, В.И.Старцевым, Е.Д.Черменским, Л.М.Спириным, Н.Н.Яковлевым, А.Г.Слонимским, Н.Г.Думовой и др. (2, 30, 47, 82, 86, 102). В.С.Дякин писал о том, что в работах Е.Д.Черменского видна тенденция “преуменьшать политические различия между буржуазией и царизмом”. Со своей стороны, Е.Д.Черменский считал, что В.С.Дякин и некоторые другие исследователи “гипертрофируют” оппозиционность буржуазии (92). Так, Л.М.Спирин справедливо отмечал, что А.Г.Слонимский в своей монографии, увлекаясь, применяет к действиям либералов такое динамичное слово, как “штурм”. “Штурмом власти” названа первая глава (86). В.Я.Лаверычев, Н.Г.Думова, как и В.С.Дякин, полагают, что Е.Д.Черменский преуменьшает оппозиционность либеральной буржуазии (30, 31, 47). Но кто действительно “гипертрофирует” ее деятельность, так это Н.Н.Яковлев. В книге “1 августа 1914 г.” он высказал мысль, что либералы так рвались к власти, что прибегали к кампаниям компрометации режима, стремясь затруднить ведение войны. Победа, с точки зрения буржуазии и ее идеологов, создала бы “невероятные препятствия для оттеснения от власти царизма”. “Расхожее положение “чем хуже, тем лучше” становилось “рабочей доктриной буржуазии”. Это проявилось с первого года войны в сфере мобилизации ресурсов страны, в “патриотическом партнерстве” и др. Логическим 10