НАЦИОНАЛЬНАЯ АКАДЕМИЯ НАУК АЗЕРБАЙДЖАНА ИНСТИТУТ ИСТОРИИ ИМ. А.БАКИХАНОВА Гехар Мамедова О ПОХОДЕ В.ЗУБОВА В АЗЕРБАЙДЖАН (1796 г.) Баку – Elm -2003 Печатается по постановлению Ученого Совета Института истории им. А.Бакиханова Национальной Академии наук Азербайджана. Научный редактор: доктор исторических наук, профессор Т.Т.Мустафазаде Рецензенты: доктор исторических наук Ш.Ф.Фарзалнев кандидат исторических наук М.С .Искен дерева Мамедова ГЛ. О походе В.Зубова в Азербайджан в 1796 г. Баку, Elm, 2003, 94 с. Məmmədova G.N. V.Zubovun 1796-ci ildə Azərbaycana yürüşünə dair Bakıç Elm, 2003, 94 s. В монографии на основе большого количества мало привлекаемых до сих пор архивных материалов и исторической литературы анализируется второй этап восточной политики русского ца- ризма, направленной на завоевание Южного Кавказа, для осуществления которой был подготовлен поход русских войск во главе с В.Зубовым в Азербайджан. Данная военная камлания, нанесшая большой материальный ущерб Азербайджану, и в частности Губинской области, окончилась бесславно для русских войск, которым в регионе было оказано упорное сопротивление со стороны местного населения. Книга рассчитана на историков, преподавателей и студентов вузов, а также на широкий круг читателей, интересующихся историей Азербайджана на исходе XVIII столетия. © Мамедова Г.Н., 2003 2 СОДЕРЖАНИЕ Предисловие…………………………………………………………………….4 Глава I. Поход В.Зубова в Азербайджан………………………………………5 Глава II. О последствиях похода В.Зубова в Азербайджан ………………...35 3 Доброй памяти любимой матери Наргиз ханым ПРЕДИСЛОВИЕ О походе В.Зубова в Азербайджан написано немало строк, как в русской, так и в азербайджанской историографии,1 однако сегодня в связи с концептуальными изменениями в исторической науке эти взгляды требуют нового подхода и более объективной оценки. В этой связи в данной книге на основе мало использованных до сих пор архивных материалов, хранящихся в Архиве Внешней Политики Российской Импе- рии, делается попытка раскрыть сущность колониальной политики русского царизма в регионе в исследуемый период и, вопреки существующему мнению о ло- яльном отношении России к местному населению и усилений русской ориентации среди азербайджанских владельцев, показать на достоверных фактах моральный и материальный урон, нанесенный Азербайджану, и в частности Губинской области. Отметим, что трактовка данного вопроса в исторической литературе носила несколько разноречивый характер. В одном случае, этот поход расценивался как ответ кабинета Екатерины II на происки Ага Мухаммед хана в отношении Южного Кавказа, в особенности прикаспийских областей и Грузии, являвшихся сферой влияния России, которой в данном случае приписывалась роль спасительницы народов Кавказа от закабаления Ираном, а христиан от ига «варваров», т.е. мусуль- ман. При этом очень умело маскировались далеко идущие планы России, использовавшей сложившуюся политическую обстановку как повод к осуществлению своей восточной политики, и осуждалась осторожная и гибкая политика азербайджанских правителей, которые во избежании быть истребленными, лавировали между Ираном, Турцией и Россией. Наряду с этим, придавая особое значение христианскому фактору, обходился стороной тот факт, что несмотря на неоднократные обращения картли-кахетинского царя о помощи, российский двор, преследуя собственные интересы, оставался равнодушным наблюдателем и не реагировал на них, что в конечном счете привело к полному разорению Грузии иранскими войсками в 1795 г. В другом случае, сильно преувеличивались полководческий дар главнокомандующего В.Зубова и роль архиепископа всех армян России Иосифа Аргутинского в успешном проведении в жизнь завоевательной политики кабинета Екатерины II, в то время как бездарность и недальновидность В.Зубова и слишком «большое усердие» архиепископа, которого использовали только «в склонении местного населения в пользу России», способствовали полному отчуждению и недоверию азербайджанских владетелей к русским войскам. ________________________________ 1 - См. подробно: Историческое известие о походе Российских войск в 1796 году в Дагестан и Персию под командою Графа Валериана Александровича Зубова. (Отечественные -записки, ч. 30, 1821). В дальнейшем «Историческое известие...»; П.Г.Бутков. Материалы для повой истории Кавказа с 1722 по 1803 г. Санкт-Петербург, 1869, ч. II; Н.Дубровш. История войны и владычества русских на Кавказе. Санкт- Петербург, 1886, т. III; В.Н.Левиатов. Очерки из истории Азербайджана в XVIII веке. Баку, 1948; Дж.М.Мустафаев. Северные ханства Азербайджана и Россия (конец XVIII-начало XIX в.). Баку, 1989; С.Б.Ашурбейли. История города Баку (период средневековья). Баку, 1992; S.Kərimova. Çarizmin Azərbaycanın işğalında və müstəmləkəçilik siyasətində erməni siyasətbazlarının rolu. Bakı, 1995. 4 ГЛАВА I. ПОХОД В.ЗУБОВА В АЗЕРБАЙДЖАН Как известно, образовавшиеся в середине XVIII века в результате народно- освободительного движения против тирании Надир шаха независимые азербайджанские ханства, раздробленные и раздираемые внутренними междоусобицами, в конце того же столетия вновь оказались перед угрозой со стороны Ирана, решающую роль в политической жизни которого стал играть глава гаджарских азербайджанских племен - Ага Мухаммед хан. Усиление Ага Мухаммед хана, низложившего всех своих соперников и распространившего власть на весь Иран и Южный Азербайджан, обеспокоило Рос- сию, которая вначале заняла очень осторожную и выжидательную позицию и где- то даже потворствовала Гаджару в добивании или ослаблении непокорных южноазербайджанских ханов. Это хорошо прослеживается на примере отношения к Гидаят хану Гилянскому, прибегнувшему к помощи находившегося в Энзели русского консула Тумановского, который в решающий момент не без злого умысла отказался помочь ему. Гидаят хан при взятии войсками Ага Мухаммед хана крепости Перибазар вынужден был проситься на русское судно, куда заранее было перенесено и хранилось все его богатство. Однако в момент, когда Гидаят хан с протянутыми руками умолял Тумановского о принятии его на судно, он был атакован и убит талышским Аллахверди беком в сентябре 1786 г. Думается, что это убийство не обошлось без вмешательства русского кабинета, что подтверждается данными П.Буткова, ссылавшегося на одну официальную министерскую бумагу, где говорится, что «...сему злосчастию Гедаят хана поставлен орудием коварства Ага Магомет хана российский чиновник, способом интересных уловлений».1 Этот вопрос подробно рассмотрен в статье видного исследователя периода Т.Мустафазаде, который также утверждает о причастности русских властей к убийству Гидаят хана.2 Таким же образом, правда, с некоторым неустраивавшим русские правительственные круги опозданием был изолирован родной брат Ага Мухаммед хана Муртуза Гулу хан, который при поддержке верного союзника Мустафа хана Талышского 8 лет боролся за обладание богатейшим Гиляном. Видя тщетность своих усилий, он решил прибегнуть к помощи русских властей, предлагавших свои услуги. С разрешения русского консула в Энзели Матвеева капитан-лейтенант флота Аклечеев, управлявший всей русской экспедицией в Энзели, вступил с войсками Гаджара в сражение и помог вывезти Муртуза Гулу хана в Баку, откуда 30 апреля 1793 г. он со всей семьей был доставлен в Астрахань. Чтобы не вызвать подозрений со стороны Ага Мухаммед хана, русский двор решил преподнести это как произвол со стороны консульской службы и наказать виновных. Аклечеев вынужден был вместе с консулом Матвеевым и всем военным снаряжением оставить Энзели и перебраться в сентябре 1793 г. на остров Жилой, а в 1794 г. пустой остров Свиной, или Сары в Кызылагачском заливе, более приемлемый по удобству. Наряду с этим отметим, что русский кабинет, зорко следивший за развитием событий в Иране и заинтересованный в благоприятном развитии торговли российских купцов в Энзели, где происходили частые военные столкновения, вступил в негласный сговор с Ага Мухаммед ханом, подтверждением чему был 5 указ Екатерины II генералу Гудовичу от 7 ноября 1791 г., в котором говорилось, что «... брату его (Ага Мухаммед хана - Г.М.) Муртаз Кули хану помощи не давать, а когда которой отзовется, то бы ответствовал отхода от дел с учтивостью...».3 В этой связи Муртуз Гулу хан, требования которого о помощи все время возрастали, на данном этапе уже не устраивал Россию. Поэтому не случайно, что Аклечеев, вступивший в «явную драку», и «равно и Матвеев, по его ненадежности» были сменены за поспешность. В то же время, думается, что этот шаг русского кабинета устраивал иранского правителя, который не только не мешал, но и способствовал спокойному течению русской торговли в Энзели. Как писал П.Бутков, «купечество российское вновь начало торговлю в Энзели, а Ага Магомет хан не только не делал им никакого притеснения, но еще ласковее стал с Россиянами обращаться».4 Подобная тактика по наблюдению за действиями иранского правителя Ага Мухаммед хана, который пока был занят покорением Ирана и Южного Азербайджана, не вызывала особой реакции в политических кругах России, которые, однако, в начале 1795 г. были явно недовольны его подготовкой к выступлению в Северный Азербайджан и сбором войск под начальством Ардебильского Нурали хана. Наряду с этим, в Иране усиленно готовилась артиллерия под начальством французов,5 и в Тебризе запасались провиантом. Пока шла подготовка к походу в Северный Азербайджан, Ага Мухаммед хан решил прозондировать почву и выяснить отношение России к предстоящему военному выступлению и к его персоне как правителю Ирана. С этой целью в начале июня 1795 г. он отправил из Тегерана к русскому двору двух посланников Аджи-Митраги [скорее всего - Аджи Миртаги — Г.М.] и Ага Мирза Мехтия якобы взамен отправленному в 1787 г. с дипломатической миссией Мирза Мамедали, который был выслан обратно в Иран в 1792 г. за его недостойное поведение. Для нас не представляет особого значения миссия данных посланников, которая носила разведывательный характер, о чём говорит отсутствие у них аккредитации от шаха и писем к императрице. В то же время, они «имели письмо от правителя гилянскаго Мирза-Бабы и от Аджи Ибраима, называвшегося шахским визиром...».6 Кстати, в резко обострившейся ситуации между Россией и Ираном за овладение Южным Кавказом, по словам П.Буткова, роль посланников заключалась якобы только в том, чтобы добиться освобождения Аббас хана Гаджара, «содержимаго Муртазою в залог безопасности жены его и детей, находящихся у Ага Магомет хана, обещая во взаимство того повелеть обращаться с российскими купцами в Персии приятельски».7 Думается, что последовавшие в регионе события подтвердили, что намерения Ага Мухаммед хана выходили далеко за рамки выяснения отношений с Россией относительно своих подданных, и потому в политическом плане носили более масштабный характер. В противовес П.Бутков, рассматривая данные отношения только под этим ракурсом, писал, что «сей Аббас хан толико дорог был ага Магомет хану, что сей озлоблен будучи и за него и за принятие Муртуза Кули хана и за высылку без ответа его посланца, дал было строгая приказания гилянскому начальнику захватить в Энзели или российскаго чиновника, или судно, и потом пребывал бы размены на Аббас хана».8 Отплывшие в начале июня 1795 г. из Гиляна на судне и прибывшие через Астрахань в Кизляр в конце июля посланники, хотя и были приняты Гудовичем, однако из-за отсутствия у них аккредитации от шаха Персии, они не были 6 отправлены к русскому двору. В отношении же самого Ага Мухаммед хана Гудовичем было сказано, что он до сих пор не знает шаха Персии и тем более его визиря, в связи с чем не может признать и его посланцев. Что касается освобождения Аббас хана Гаджара, то Гудович отказался отпустить его без «высочайшаго повеления».9 Любопытно отметить, что русский кабинет, отказав посланникам в приеме и не признав иранского правителя, в то же время решил через них оказать давление на Ага Мухаммед хана. В этой связи 4 сентября 1795 г. генералу Гудовичу было повелено «внушить с пристойною деликатностию посланцам Аги Мехмет хана, чтоб он для достижения им достоинства ханскаго согласия по примеру покойнаго Мурад хана оставить отчасти в непосредственном владении отчасти же под покровительством Российским области при Каспийском море лежащия и весь край Адрибежанской и обратил силы свои против турок со стороны Багдата, обнадеживая его помощию с здешней стороны».10 Как видно, Россия не скрывала свои захватнические планы в отношении прикаспийских областей и Северного Азербайджана, считая их сферой своего влияния, и стремилась вдобавок чужими руками ослабить Турцию. Однако посланники, миссия которых не состоялась, вынуждены были выехать сухопутно в Дербенд и Губу, при этом получив от Гудовича другой дополнительный наказ о том, чтобы Ага Мухаммед хан не покушался на владения находившегося под русским покровительством царя Ираклия II. Как известно, это внушение впоследствии плачевно отразилось на Грузии: в том же году, чтобы продемонстрировать мощь своего оружия перед Россией, Ага Мухаммед хан после не очень удачного похода в Азербайджан двинул свои войска в Грузию и полностью разорил Тифлис. Иранский правитель, перейдя в наступление, решил сперва подчинить себе владетельных ханов Северного Азербайджана, одних силой, других лаской, а за- тем, по словам П.Буткова, скорее всего, в отместку за отказ России принять его посланников, направил свои силы против грузинского царя, чтобы тот признал его самодержавным правителем всего Ирана, а себя считал бы как и в прежние времена, в качестве одного из четырех наместников вассалом для того, чтобы «потом при собрании их в Ардебиле возложить на себя знаки шахскаго достоинства».11 В начале 1795 г., а затем в мае и июне Ага Мухаммед хан посылал гонцов к азербайджанским правителям, в том числе к губинскому, бакинскому, шемахинскому и шекинскому ханам с требованиями о покорении и присылке аманатов, угрожая в случае отказа разорением и смертью. Североазербайджанские владетели, несмотря на изнурявшие их силы междоусобицы, не хотели терять приобретенную кровью независимость и потому искали выхода из сложившегося положения. В этом отношении привлекает внимание архивный документ, показывающий консолидацию их сил перед надвигающейся опасностью. «Впротчем в рассуждении всех сих ханов, - говорится в этом документе, - ... как бы некоторый из них при спокойных обстоятельствах малосильными или маломогущими не виделись и между собою во взаимных враждах обращающимися, но общая опасность извне наносимая может их собрать и соединить воединодушие».12 Иреванский, ленкоранский и гарабахский владетели дали отрицательный ответ посланникам от Ага Мухаммед хана и стали готовиться к обороне, чтобы отразить 7 нападение. Гарабахский Ибрагим хан, находившийся в натянутых отношениях с Картли-Кахетинским царем Ираклием И, возобновил с ним союз. В обострившейся политической обстановке вызывает недоумение позиция России по отношению к Ираклию II, просившему еще в мае 1795 г. ген. Гудовича о присылке 3 тыс., человек российских войск для защиты от Ага Мухаммед хана. Генерал Гудович, несмотря на поступивший еще от 8 мая 1792 г. рескрипт Екатерины II об отказе Ираклию II в помощи, перед лицом реальной угрозы 7 мая и 2 августа 1795 года вновь обратился к русскому кабинету с просьбой о посылке войск в Грузию, который, однако, остался совершенно равнодушным к ним. Гудович, в свою очередь, увещевал Ираклия принять деятельные меры к обороне, однако последний, надеявшийся только на помощь российских войск, фактически не принимал никаких мер, «хотя и получил на наем и содержание войск... от шушийскаго хана 120 т., от эриванскаго 200 т. и от ганжийскаго 50 т. рублей».13 Как видно, азербайджанские ханы, хорошо понимая всю серьезность положения, оказали значительную денежную помощь Картли-Кахетинскому правителю, который, однако, никогда не скрывал своих притязаний на азербайджанские владения, в особенности на иреванское и гянджинское ханства. Думается, что кабинет Екатерины II в сложившейся политической ситуации, жертвуя Грузией, фактически приступил к осуществлению своей восточной политики, направленной к выступлению на Южный Кавказ и занятию западного берега Каспийского моря. Рассмотрим позиции других азербайджанских владетелей по отношению к Ага Мухаммед хану. Шекинский и шемахинский ханы вначале также не покорились ему, однако впоследствии шекинский правитель струсил и потом «подвергся его власти от страха».14 Шейх Али хан Губинский, которому был обещан Ага Мухаммед ханом титул наиба всего Ширвана, и Бакинский Гусейн Гулу хан приняли его посланцев с уважением и одарили их подарками. Гянджинский Джавад хан также выразил свою приверженность к Ага Мухаммед хану. Вопреки мнению некоторых авторов, которые считали такое поведение азербайджанских ханов, и в особенности Губинского Шейх Али хана, усилением в их среде проиранской ориентации,15 это объяснялось скорее всего страхом потерять свою независимость и подвергнуть свои владения полному разорению. Параллельно с иранской угрозой вызывало опасение со стороны ханов и занятие Россией острова Сары в Ленкоранском ханстве, и постоянное пребывание здесь русской флотилии, зорко следившей за ходом событий как в Иране, так и в Азербайджане. Постепенно меняя тактику, Россия переходит к активным действиям по привлечению азербайджанских ханов, в особенности правителей прибрежных областей на свою сторону, не скрывая своих притязаний на весь западный берег Каспия, и считая этот регион сферой своего влияния еще со времени правления Петра Великого. Придерживаясь тактики лавирования между сильными державами с целью сохранения своей самостоятельности, азербайджанские ханы стали склоняться то в одну, то в другую сторону, при этом высказывая «наружные знаки» своей преданности то России, то Ага Мухаммед хану, то пытаясь найти поддержку у Турции, которая, кстати, несмотря на неоднократные обращения осталась безучастной к просьбам ханов. Эта вынужденная противоречивость в поведении азербайджанских владетелей нашла свое отражение и в архивных документах 8 периода, где говорится, что ряд азербайджанских ханов, в том числе Бакинский, губинский и др. стали проявлять не отличавшееся устойчивостью тяготение к России, прося о подданстве.16 Так, отправив к ген. Гудовичу своих посланцев с просьбой о принятии российского протектората, азербайджанские ханы, и в частности Шейх Али хан, впоследствии от подписания присяги отказались.17 Следует отметить, что внутренние раздоры из-за посягательств на соседние территории способствовали обострению отношений между азербайджанскими ханами и мешали консолидации основных сил против внешней агрессии, что в особенности негативно отражалось на отношениях губинского и бакинского владетелей. Как явствует из архивных материалов, Шейх Али хан Губинский, воспользовавшись смертью бакинского Мухаммед Гулу хана, возвел на его место своего человека Мирзу Мухаммед хана, что вызвало недовольство бакинских жителей, которые, выгнав его, избрали своим правителем Гусейн Гулу хана. Ход дальнейших событий показывает, что феодальные распри между этими правителями очень умело использовались русскими правительственными кругами в собственных интересах. Поэтому не случайно, что ещё в конце 1791 г. по этому поводу поступил указ Екатерины II к ген. Гудовичу, в котором требовалось выяснить от Губинского и Бакинского владетелей «доказательств на право владения Бакинскаго [ханства — Г.М.], я относиться к монаршему решению, дабы судить по справедливости, либо сделаться примирителем двух спорников...».19 В то же время, видя, что Бакинский Гусейн Гулу хан не прислал своего представителя о принятии русского подданства, Гудович отправил нарочного офицера к Шейх Али хану с уведомлением о том, чтобы он включил в текст своей присяги и «Баку ему принадлежащую».20 В феврале 1795 г. Бакинский Гусейн Гулу хан, видимо, вынужден был по этой причине прислать посланца с просьбой принять отдельно присягу о подданстве, в связи с чем Гудович, изменив свое решение и придавая большое значение Баку как центру сосредоточения русско-восточной торговли, ходатайствовал уже о принятии Гусейн Гулу хана в подданство самостоятельно. При этом в письме губинскому правителю он просил не разорять Баку, который был включен им в число российских владений.21 Однако принятие русского покровительства со стороны азербайджанских ханов, как говорилось, было только на словах. Несмотря на то, что посланец Шейх Али хана и принял присягу на подданство России, однако уклонился от подписания договора, присланного Гудовичем через своего офицера.22 Таким же образом поступил Бакинский Гусейн Гулу хан, помирившийся в такой момент с Шейх Али ханом и впоследствии даже помогавший ему военным снаряжением для противо- стояния русским войскам. В исторической литературе такое поведение азербайджанских ханов трактуется двойственностью, неустойчивостью и непостоянством их характеров,23 а следовательно и политики, в то время как это объяснялось лишь как самосохранением и стремлением оградить свои владения от иноземного завоевания. Аналогичная характеристика поведению Шейх Али хана дается в одном архивном документе, где говорится, что он «...по молодости лет и по ветрености своей, посланца [от Ага Мухаммед хана - Г.М.] принял с уважением, а к генералу Гудовичу прислал письмо не согласное с прежними его уверениями о преданности России».24 При этом забывается, что это было ответом на посягательство самостоятельного существования ханства как со стороны иранского правителя, так и России. 9 То же самое можно сказать и о бакинском Гусейн Гулу хане, который, через своего уполномоченного, находившегося в Георгиевске с миссией о принятии условий подданства, просил ген. Гудовича о помощи против Ага Мухаммед хана, на что, естественно, не был дан прямой ответ. В связи с этим бакинский правитель вынужден был отойти от своих обязательств по выполнению договора с Россией. Любопытно, что ещё в январе 1794 г. русский кабинет, уверенный в приверженности ханов России, готовил план к занятию прикаспийских областей и подчинению азербайджанских владетелей, о чем совершенно необоснованно говорилось в письме к графу Зубову: «генерал Гудович предполагает, что когда каспийская эскадра на будущее лето приумножится и покажется около персидских берегов, то все ханы, коих владения по берегу моря находятся, захотят быть подданными».25 Как видно, азербайджанские владетельные ханы в конце XVIII века оказались в безысходном положении, и, говоря словами видного русского кавказоведа Н.Дубровина, они «...заботясь о своей независимости, не были искренно преданы ни России, ни Персии и всегда склонялись на сторону того, кто мог нанести им больше разорения».26 Добавим, что азербайджанские правители, зная истинные намерения этих государств, не доверяли ни той, ни другой. Стремление Ага Мухаммед хана угрозами подчинить своей власти североазербайджанских ханов, к тому же не признавших его шахом, не принесло ожидаемых результатов, в связи с чем он, переправившись с многотысячным войском на левый берег Аракса, вступил на территорию Северного Азербайджана. Отправив своего брата Али Гулу хана с войсками под Иреван, он принудил иреванского хана сдаться. Армянский эчмиадзинский патриарх Лука, заранее пере- правив в Баязет церковное имущество, откупился 100.000 рублями.27 Сам же Ага Мухаммед хан в конце июля 1795 г. вступил во владения гарабахского хана и осадил Шушу. Безуспешность атаки и стойкая защита гарабагцев вынудили его отступить и пойти по направлению к Грузии, что расценивалось некоторыми авторами как выпад против России и даже как оскорбление.28 По пути он вступил в Гянджу и к его ополчению вместе со своими войсками присоединились окончательно покорившиеся Джавад хан и Шекинский Мухаммед Гасан хан. Любопытно отметить, что на сторону Ага Мухаммед хана перешли также и выдворенные из Шуши Ибрагим ханом за сепаратистские устремления гарабахские христианские мелики Меджлум и Абов, в данном случае руководствовавшиеся чувством мести и взявшие на себя роль проводников неприятельских войск в Тифлис.29 12 сентября 1795 г. город Тифлис был занят и полностью разорен иранскими войсками. Такой быстрый исход згой военной операции, плачевно завершившейся для Грузии, казалось, был скорее неожиданностью, нежели ответом на проводимую русскими правительственными кругами политику, спровоцировавшую Ага Мухаммед хана на эти действия для того, чтобы дать повод России выступить на Южный Кавказ и продемонстрировать силу русского оружия. В этой связи вызывает недоумение отношение к развернувшимся с молниеносной быстротой событиям в Грузии непосредственного участника всех перипетий в восточной политике Екатерины II П.Буткова, который писал, что «без сомнения российский двор не ожидал ни толикой слабости со стороны грузин, ни толикой быстроты и дерзости от Ага-Магомет хана».30 10